[RA fest]

Лукас Норт/Гарри Пирс, параллельно воспоминания об Олег/Лукасе

@темы: слэш, выполненная заявка, ТУР I, Spooks – Лукас Норт

Comments

[Tuon]

Pachamama,
Lady Clow, благодарю!

[Lady Clow]

Итак, наконец-то, с этой части я начинаю соответствовать второй части заявки - параллельно воспоминания об Олег/Лукасе
Несколько примечаний по следующему куску:
- раз у нас тут АУ, я позволила себе изменить сцену общения Олега и Лукаса в квартире. Я знаю, что Олег назвал имя Омара Салида аль Халада в качестве "кусочка информации", но для дальнейшего развития сюжета мне нужно, чтобы он дал эту информацию немного позже. Надеюсь, меня тапками не закидают.
- в этой части у нас конкретный нортшавин, но Лукас/Джон тоже мелькает.
И предупреждения: NC-17, графическое описание изнасилования

Исполнение 1

Часть 13. 1224 слова

– Если будет неудобно, скажи, я что-нибудь с этим сделаю, – попросила Роуз, застегивая на внутренней стороне его рубашки микрофон.
Лукас только головой покачал:
– Все нормально, я его даже не чувствую.
К ним как раз подошел Тарик и протянул паспорт.
– Волшебная штучка, – пояснил он на вопросительный взгляд агента. – Я вклеил туда специальный чип, по которому мы сможем отследить все передвижения Даршавина.
– Не нужно, убери, – попросил Лукас внезапно, чем поставил обоих коллег в тупик.
– Почему? – растерялся парень.
– Даршавин его обнаружит.
– Но…
– Тарик, – Лукас пристально на него посмотрел. – Он обнаружит, поверь мне. Убери.
Парень беспомощно вздохнул, пожал плечами и забрал паспорт. Лукас принялся застегивать рубашку, старательно игнорируя выразительный взгляд Роуз.
– Послушать тебя, так он просто ясновидящий, – она скрестила руки на груди.
– Он просто никому не доверяет, – возразил агент.
– А ты? – Роуз склонила голову на бок. – Ты ему доверяешь?
Лукас застегнул последнюю пуговицу и поднял на неё глаза. Он производил впечатление человека, только что переболевшего чем-то серьезным, и Роуз, увидев его этим утром, потеряла дар речи. Лукас казался таким измученным, каким она не видела его никогда. Но благоразумно решила не задавать вопросов.
Теперь он собирался на новую встречу с Даршавиным, а ей что-то не давало покоя. Что именно она и сама не могла понять. Только чувствовала странную уверенность в том, что они совершают большую ошибку, отправляя на эту задание именно Лукаса.
– Нет, не доверяю, – ответил Норт так, словно это было очевидно, надевая пиджак.
– Лукас… – начала было Майерс.
– Роуз, – он снова посмотрел на неё. Его глаза почему-то казались почти черными. – Я в порядке.
Она поджала губы, но промолчала.
Очутившись уже на улице, Лукас достал оставленный ему Олегом телефон, и принялся четко следовать инструкциям. Тем временем, Роуз и Тарик фиксировали все его передвижения, напряженно всматриваясь в экран.
К ним неслышно подошел Гарри, встал рядом, скрестив руки на груди. Роуз покосилась на него и вдруг ободряюще улыбнулась. Мужчина только кивнул, сосредоточившись на экране. Внезапный треск и шипение, донесшиеся из динамиков, заставили их синхронно вздрогнуть.
– В чем дело? – нахмурилась Роуз.
– Он снял микрофон, – Тарик в сердцах откинулся на стуле. – И, похоже, выбросил.
– Какого?.. – Майерс пораженно уставилась на экран, словно там мог появиться ответ на её вопрос. – Ты сможешь отследить телефон?
– Постараюсь, – парень принялся лихорадочно стучать по клавишам.
Роуз обернулась к Гарри и удивленно приподняла бровь. Он казался удивительно спокойным.
– Что ты об этом думаешь? – прямо спросила она.
– Он знает, что делает, – ровно ответил Пирс и ушел в свой кабинет.
Он не верил в то, что сказал. В его душе бушевала тревога, но он запретил себе проявлять сейчас эмоции. Он готов был подождать.

Дверь скрипнула, отворяясь – она была не заперта. Лукасу не нужно было поднимать голову, чтобы увидеть, кто пришел. Он и так знал – кто.
Даршавин вошел, осматриваясь. Его цепкий взгляд скользил по обстановке просторной, тихой квартиры, пока не остановился на Лукасе.
– Что это за место? – спросил он, прислоняясь к косяку.
– Моя квартира, – пожал плечами агент.
– Твоя? Не конспиративная? – приподнял бровь Олег. Его это удивило.
Норт покачал головой.
– Кто же станет приводить своего врага в свой же дом? – русский покачал головой, словно был разочарован. – Чем я учил тебя, Лукас?
– Ты мой враг, Олег? – агент поднял на него глаза, казавшиеся почти прозрачными.
Он сидел на стуле, в джинсах и темно-синей рубашке, бледный и спокойный, и почему-то Даршавину на миг показалось, что тронь его – он разобьется, как тончайший хрусталь. Олег никогда не считал себя романтиком или любителем высокопарных аллегорий, но сейчас в голову лезла какая-то дурь и его это злило. Лукас казался покорным, смирившимся с чем-то, что непременно случится… А вот это уже заводило. И Даршавин не знал, отчего злится сильнее.
– Мои условия?.. – вместо ответа начал он.
Лукас достал паспорт и показал ему.
– А деньги? – Даршавин не сделал попыток подойти и взять паспорт.
– Сначала информация, – Лукас не ставил своих условий. Он просил.
И у Даршавина уже от звуков его голоса, от этих тихий, покорных интонаций сносило крышу. Он напрягся как струна, но с места не сдвинулся.
– Ты меня за идиота держишь? – нахмурился он.
– У MI-5 нет гарантий, что, получив деньги, ты не исчезнешь, так и не поделившись информацией, – покачал головой Лукас.
У Даршавина на языке вертелся достойный ответ, но внезапно что-то щелкнуло в его голове, заставив пристальнее уставиться на сидящего перед ним агента.
– У MI-5? – переспросил он, нарочно растягивая слова. – Не «у нас»?
Лукас на пару мгновений опустил глаза. Когда он снова взглянул на Олега, они были почти черными. И Даршавина передернуло. Едва ли не впервые в жизни он испытал чувство тугого узла в животе при взгляде на человека, который в нем подобных чувств не должен был бы вызывать вообще.
Тишина между ними затянулась.
– Что с тобой, Олег? – внезапно спросил Лукас, и в голосе его сквозило… беспокойство?
Он встал, подавшись немного вперед, и смотрел в упор на Даршавина. Его брови чуть приподнялись, а на лице застыла такая тревога, словно стоящий перед ним человек объявил ему, что находится на грани жизни и смерти.
Даршавину это уже конкретно не нравилось. Ситуация кардинально изменилась, и теперь в роли покорной жертвы выступал он. И не собирался с этим мириться.
– Ты потерял дар речи. Что такое? – продолжил Лукас.
Он в два шага преодолел разделявшее их расстояние. Теперь они стояли так близко, что едва не прижимались друг к другу, и это тоже было как-то… неправильно. Лукас Норт никогда в здравом уме не приблизился бы настолько близко к Олегу Даршавину. Русский знал, что агент боится его едва ли не до колик в желудке. Знал, какую панику один его вид вызывает у Норта. Знал – и не видел ничего подобного в нем в этот самый миг.
Лукас Норт казался… другим. И Даршавин злился на себя, но подсознательно чувствовал, что этого другого надо бояться уже ему.
– Олег, – Лукас вдруг подался вперед и прижался своей щекой к его щеке. Даршавин судорожно вздохнул, не совладав с эмоциями.
– Что ты… – начал было он сквозь зубы, но Лукас не дал ему договорить.
– Ты боишься смерти, Олег? – шепнул он ему прямо в ухо этим своим тихим и покорным голосом.
– Нет, – ответил Даршавин. Он и впрямь не боялся умирать.
Лукас подался назад, выпрямляясь, глядя ему прямо в глаза.
– А меня? – спросил он почти что ласково.
Он улыбнулся самой светлой, самой очаровательной улыбкой, на какую был способен.
Даршавин поднял ладонь и толкнул его в грудь, отпихивая как можно дальше от себя.
– Кто ты такой? – прорычал он, его зрачки расширились. – Кто ты, мать твою, такой?!
Лукас стоял перед ним – теперь их разделяло метра полтора – и больше не улыбался. Его глаза были черными – теперь Даршавин мог с уверенностью это утверждать. И Лукасом Нортом он не был.
– Лучше б ты боялся смерти, Олег, – наконец, заговорил он вновь и все эмоции из его голоса исчезли. – Потому что она была б к тебе милосердна. А вот я – нет.
«Я убью тебя».
Олег дернулся, словно кто-то сказал это вслух. Но Лукас молчал, и просто смотрел на него своими черными глазами. Пустыми, абсолютно мертвыми.
Даршавин медленно нащупал ручку позади себя и нажал. Входная дверь распахнулась, и он тотчас переступил порог. Лукас Норт не сдвинулся с места.
– Деньги, – ему пришлось сглотнуть, чтобы выдавить хоть что-то из резко пересохшего горла. – Или я ничего не скажу.
И ушел, захлопнув дверь за собой. Слишком резко. Слишком поспешно.
«Беги. Прячься. Исчезни».
Он вырвался из здания на улицу и, не оборачиваясь, пошел вперед, все ускоряя и ускоряя темп. Пока не сорвался на бег.
«Я всё равно найду тебя».
Лукас Норт. Сбежав из тюрьмы, он искал Лукаса Норта.
Человек, который носил это имя, нашел его сам. Человек с черными глазами. Которых не было ни у самого Даршавина, ни у кого-либо из заключенных Лушанки.
Человек с глазами убийцы.

[Lady Clow]

Часть 13.1. 832 слова

Джон метался по квартире, как загнанный зверь. Он отшвырнул от себя паспорт, подхватил мобильник и набрал номер Роуз. Та ответила мгновенно.
– Лукас! Где ты?!
Лукас. Именно так. Он не Джон. Его зовут Лукас. Лукас Норт.
– Я у себя на квартире, – ответил он. Голос его был безжизненным.
– Что?!
– Даршавин требует денег, – продолжал агент, не обратив внимания на её возмущенный возглас. – Иначе он ничего не скажет.
– Лукас! Ты…
Он не дослушал и отключился. Бросил мобильник на стол, открыл кран и сделал несколько глотков ледяной воды. Сердце билось, как бешеное, в голове стоял гул.
«Я Лукас. Лукас Норт».
Он повторял это как мантру, раз за разом, и никак не мог себя в этом убедить. Опустил взгляд на свои ладони.
Почему ему не хватило духу тогда? Почему он сразу не столкнул стул под собой? Чего он так испугался? Смерти? Или он чего-то хотел?
«Хотел…»
Он хотел, чтобы кто-то остановил его. В самом потаенном уголке души он хотел этого. Он хотел, чтобы кто-то ворвался в их квартиру в ту ночь. Хотел, чтобы кто-то схватил его за руки и оттащил от Лукаса.
«Я Лукас. Лукас Норт».
Хотел.
Или нет?..
Он вспомнил ощущение грубой ткани на своей шее. Вспомнил дрожь, сотрясавшую тело…
«Это ты чувствовал, Лукас? Ты хотел, чтобы кто-то спас тебя?»
Нет. Не Лукас.
«Я Лукас. Лукас Норт».
Он вспомнил крик Олега, вспомнил его руки, вспомнил…
Вспомнил…

Олег Даршавин остановился, привалившись спиной к какому-то зданию. Дышал он рвано, отрывисто, еле переводя дух… И не видел окружающего мира. Перед глазами раз за разом прокручивалась одна и та же картина. Один и тот же день. День, когда он едва не…
…Комната, с облупившимися стенами – камера, залитая желтовато-грязным светом. Шаткий стул под ногами. Трясущиеся руки, медленно опускающиеся вдоль тела. Самодельная петля, вот-вот готовая затянуться на горле, обрывая вместе с дыханием жизнь…
И внезапно руки Олега, подхватывающие его, а потом, чуть позже, усаживающие на стул. Макушка с короткими жесткими волосами, ткнувшаяся в изгиб шеи, руки на коленях… Хриплое дыхание русского, и его медленно наливающееся напряжением тело. Жесткие пальцы, сминающие ткань мешковатых брюк заключенного, гортанный рык:
– Сука…
А потом резкий удар, опрокидывающий навзничь.
– Тварь! – пинок ногой по почкам, судорожный хрип.
Олег смотрел на бледное, покрытое синяками тело на полу, и ярость, закипавшая в нем, становилась всё сильнее и сильнее. Он рывком содрал импровизированную петлю, едва не выдрав крюк, на который она была подвешена. Хлестнул жесткой тканью в воздухе, скручивая её в жгут. Кровавый туман застилал глаза. Хотелось убить, уничтожить, разодрать на куски…
– Думал избавиться от меня, сука, – ненавидяще прошипел он. – Сдохнуть захотелось, да? Больно тебе, да? Я, блядь, покажу тебе, что такое больно.
Ногой поддел измученного пленника и резко перевернул на живот. Лукас охнул, приложившись изнывающими от боли ребрами о мокрый бетон. Олег не дал ему даже вдоха, быстро опускаясь на колени. Молниеносным движением накинул ему на шею петлю, перехватив одной рукой, и начал тянуть на себя. Лукас захрипел, задыхаясь, когда кадык едва не вдавился в горло. Судорожно дернул рукой, цепляясь за пол, но пальцы соскальзывали, не находя опоры.
Даршавин не стал церемониться, второй рукой выдрал ремень из брюк и сдернул их на бедра. Пару раз рывком провел ладонью по стволу, и рывком содрал с пленника штаны.
Петля резко дернулась назад, вгрызаясь со всей силы, и Лукас в первый миг даже не почувствовал, как в него вошел член. Осознание пришло спустя пару секунд, когда резкая боль в заднице и тугая заполненность перекрыли даже удушье.
Он рванулся, но Олег дернул жгут, и у Лукаса потемнело в глазах.
Даршавин начал вбиваться быстро и резко, нарочно не давая телу своей жертвы привыкнуть, стремясь причинить как можно больше вреда. Рваные, аритмичные толчки подталкивали пленника вперед, но Олег вцепился свободной рукой в его бедро и дергал на себя. Он всё сильнее натягивал петлю, чувствуя, как деревенеет распластанное под ним тело. Лукасу не хватало воздуха, перед глазами плясали черные и белые пятна, он зажимался, из уголков беззвучно распахнутого рта текла слюна, стекая на шею и капая на пол. Пальцы одной руки судорожно скребли по бетону, вторая же безуспешно пыталась вцепиться в жгут и хоть на крошечную секунду ослабить его.
– Сука, – шипел Олег, рывками вонзаясь в него, чувствуя мокрые брызги на бедрах, но это распаляло его действовать ещё резче. – Сука. Тварь.
Двигаться с каждым разом становилось всё легче, раздирая в клочья тугие мышцы. Осознание того, во что после такого превратится дырка этого заключенного, наполняло Олега мрачным, звериным удовлетворением. Он замер глубоко внутри, сильно дернув жгут, и тело под ним сжалось с такой силой, что он спустил почти моментально.
Рывком вышел и брезгливо отпихнул своего пленника, одновременно отпуская петлю. Лукас рухнул, как подкошенный, содрогаясь всем телом. Его сильно трясло – со стороны это скорее напоминало конвульсии. Из сведенного спазмом горла рвался еле слышный сип. Он глотал воздух, как выброшенная на берег, балансирующая на грани смерти, рыба.
Даршавин поднял стул, сел на него, даже не застегнув штаны. Бросил короткий взгляд на издыхающего у своих ног пленника. Растраханная задница представляла собой жалкое зрелище, с неспадающейся дыркой, сочащейся кровью и спермой.
Олег отвернулся, выудил из внутреннего кармана рубашки сигарету, щелкнул зажигалкой.
Руки у него тряслись. И он ненавидел Лукаса за это.
Но себя – ещё больше.

[Tuon]

Lady Clow, это очень... очень сильно.

Надеюсь, меня тапками не закидают.

Конечно нет!

[Lady Clow]

Tuon,
Спасибо!

[Alice Potter!]

Lady Clow,

Лукасу не хватало воздуха, перед глазами плясали черные и белые пятна, он зажимался, из уголков беззвучно распахнутого рта текла слюна, стекая на шею и капая на пол. Пальцы одной руки судорожно скребли по бетону, вторая же безуспешно пыталась вцепиться в жгут и хоть на крошечную секунду ослабить его.

как вы с Лукасом жестко однако

только я запуталась где воспоминания Лукаса, Джона и Олега?

[Lady Clow]

Alice Potter!,

Олег Даршавин остановился

после этой фразы начинаются воспоминания Олега. Они одновременно и воспоминания Лукаса, но я "показываю" их с точки зрения Олега - с его, как бы, ПОВа.
Все до этого - воспоминания Джона. Воспоминаний истинного Лукаса Норта в этом куске у меня нет. Есть воспоминания Джона о нем, и всё.

как вы с Лукасом жестко однако

Это не я, это Олег.

– Чем я учил тебя, Лукас?

чем или чему?)))) чем Олег учил Лукаса мы уже знаем, слово неприличное, из трех букф

Лукас не ставил своих условий. Он просил.

кончил, закурил и так и не успокоился

И Даршавин злился на себя, но подсознательно чувствовал, что этого другого надо бояться уже ему.

Джон метался по квартире, как загнанный зверь. Он отшвырнул от себя паспорт, подхватил мобильник и набрал номер Роуз. Та ответила мгновенно.
– Лукас! Где ты?!
Лукас. Именно так. Он не Джон. Его зовут Лукас. Лукас Норт.

очень сильный кусочек!

И он ненавидел Лукаса за это.
Но себя – ещё больше.

[Alice Potter!]

Lady Clow,

Это не я, это Олег.

плохой Олег, плохой
ЗЫ жалко что нет этого фееричного диалога где они орут друг на друга. А Джон у вас не рановато вылез? Вообще конечно может рано судить, я же не вижу всей задумки.

раздирая в клочья тугие мышцы

по части анатомии есть сомнения. В частности такое
Равномерное перерастяжение заднего прохода половым членом или подобным ему твердым тупым цилиндрическим предметом может приводить к возникновению продольных разрывов-трещин слизистой оболочки на границе с кожей с кровоизлияниями в их основании. Эти трещины чаще располагаются на передней и частично на боковых стенках заднего прохода. Быстро, к концу первой недели они заживают, но оставляют после себя рубцовую ткань. Иногда разрывы слизистой заднего прохода продолжаются на слизистую оболочку примыкающего к заднему проходу отдела прямой кишки. Изредка встречаются разрывы, имеющие вид прямых углов с лучами в продольном и поперечном направлениях. Более серьезные повреждения заднего прохода и прямой кишки от действия полового члена не образуются.

Кожа перианальной области имеет лучеобразные складки, радиально сходящиеся к заднему проходу. Половой член ссадин на складках никогда не оставляет. Если ссадины обнаружены, то следует думать о травмировании кожи ребром твердого тупого предмета. Часто этим предметом является ноготь, возможно воздействие палки, горлышка бутылки и т.п. Изолированные единичные ссадины от травматических воздействий следует отличать от эрозий при перианальном дерматите. Кровоизлияния в подкожную клетчатку перианальной области проявляются кровоподтеками.
все остальное здесь: www.sexopedia.ru/books/vrachebnyj_osmotr_zhertv...
А вот в испуг Олега я не верю. Он не настолько умный

[Lady Clow]

Pachamama,

чем или чему?))))

Да, "чему", потому что для "чем" было рановато. Спасибо, исправлю!

Alice Potter!,

ЗЫ жалко что нет этого фееричного диалога где они орут друг на друга.

Вот честно, я этот их диалог терпеть не могу, потому и опустила. Боялась, что если все равно впихну, то накосячу.

А Джон у вас не рановато вылез?

Не-не, ему уже пора. Он у него "вылазит" в моменты сильных эмоциональных потрясений, или нервных приступов. Все с приезда Олега и началось, потому что для Олег у Лукаса вызывает чистейшую панику, а тут уже не до эмоциональных барьеров на эмоциях сбрендившего парня, которым он, по сути, является. Я просто сильно спойлерить не хочу, попзже постараюсь всю мозаику потихоньку собирать.

Равномерное перерастяжение заднего прохода половым членом

Там проблема как раз в том, что там не равномерное. Там хаотичное, рваное и грубое. Но я вообще и вправду имела в виду только разрывы слизистой, это у меня уже с подробностями немного косяк вышел. Спасибо))

А вот в испуг Олега я не верю.

У него шок, замешанный на испуге) Он не догадывается, что Лукас - на самом деле не Лукас. Чего ему бояться человека, который изменил имя по неизвестной прихоти? У него испуг потому, что Лукас перед ним реально выглядит психопатом. Сначала волнуется, потом вдруг улыбается, потом угрожает, а глаза черные потому, что зрачки расширились. Как у наркоманов. Даршавин, за восемь лет привыкший к мужчине, которого истязал, пытал и мучил, шокирован тем, что этот мужчина намекает, что вполне способен поменяться ролями. Отсюда испуг и вылазит - Олег ведь не бревно, он умело контролирует эмоции, но иногда они сильнее его.

[Alice Potter!]

Lady Clow,

Там хаотичное, рваное и грубое.

в таком случае Олэг там себе сам ничего не порвал? или по принципу "мне плохо, а ему еще хуже?"

это у меня уже с подробностями немного косяк вышел.

ну да ладно, сделаем вид что так было даешь жесть

У него испуг потому, что Лукас перед ним реально выглядит психопатом

да психов я думаю Даршавин видел досточно. Наверное, просто разрыв шаблона. Ничего пройдет, Олежка, не ссы.

я вообще несколько лет бетила фичочки, всех достала своими подробностями

[Lady Clow]

Alice Potter!,

или по принципу "мне плохо, а ему еще хуже?"

Вот примерно как-то так, вы точно его мысли озвучили!

да психов я думаю Даршавин видел досточно.

Он как-то больше по зекам был, правда, от его пыток многие с катушек съезжали. Ему просто не повезло, что Лукас к нему уже съехаавшим попал, пусть и тщательно контролировал себя. А восьмилетние издевательства ситуацию только усугубили, вот Даршавин теперь и будет отдаваться за свои действия.

Ничего пройдет, Олеж

Ничего пройдет

И очень быстро. В следующей части увидите.

[Tuon]

Lady Clow,

В следующей части увидите.

- очень жду!

[Alice Potter!]

вот Даршавин теперь и будет отдаваться за свои действия.

че-то вы меня пугаете. Я боюсь читать дальше доктор, что со мной

[Lady Clow]

Всем спасибо за комментарии!
Принесла новый кусок, с новым воспоминанием о восьмилетнем пребывании Лукаса в Лушанке. Предупреждения: NC-17.

Исполнение 1

Часть 14.1. 1008 слов

Гарри злился – Лукас видел это так ясно, как будто слово «злость» было написано огромными буквами у шефа на лбу. Но не чувствовал себя ни виноватым, ни раскаявшимся. Только пустым.
– Почему ты его отпустил? – Пирс старался не повышать голоса, но ярость внутри просто клокотала.
– Как, по-твоему, мне нужно было его удержать? – Лукас прислонился спиной к прозрачной стенке его кабинета и скрестил руки на груди.
– У тебя что, пистолета с собой не было? – проскрипел мужчина.
– Он лежал в шкафу, а я старался не делать лишних движений, – передернул плечами агент.
– Ты что, не видишь, что он играет с нами?! Играет с тобой?! – не выдержал, наконец, Гарри.
– Почему мы тогда ему не заплатим и не узнаем все, что нам нужно? – огрызнулся агент, у которого тоже нервы были конкретно расшатаны.
– Ах, мы и денег ему должны дать?! – Гарри всплеснул руками, не находя приличных слов. – Лукас, ты, по-моему, забыл, что он – преступник!
– Нет, не забыл, – отрезал агент.
Пирс скрипнул зубами и озвучил то, что уже давно вертелось на языке:
– У тебя Стокгольмский синдром, любовь к собственному мучителю!
– Это не так! – Норт оторвался от стены, сверкнув глазами. Потом на миг прикрыл ладонью лицо и резко вздохнул.
Гарри тоже пытался привести мысли в порядок. В том, что у Лукаса и впрямь Стокгольмский синдром он уже не сомневался. В голову закрадывались подозрения, что Даршавин, возможно, чувствует примерно то же самое. Все эти умозаключения приводили Гарри Пирса в ярость, щедро приправленную жгучей ревностью и толикой здравого смысла, который настоятельно требовал вспомнить о делах государства, забыв на миг о личных проблемах.
А вот нихрена не получалось!
– Если ты намерен снова встретиться с ним… – начал было Пирс, но Лукас перебил:
– Да, намерен.
Он повернулся к шефу и припечатал ладонями стол, наклонившись к нему.
– Как ты не понимаешь, Гарри? – зрачки в его глазах были немного увеличены, и у Пирса возникло неприятное чувство в животе. – Он нужен нам. Мы должны узнать то, что он скрывает. Ты же не хочешь допустить нового теракта? Не хочешь, чтобы я погиб, как Адам?
Внезапная отсылка к Адаму заставила Гарри вздрогнуть.
– Лукас, – он осторожно протянул руку и коснулся его щеки. – Ты кажешься одержимым. Что с тобой происходит?
Между ними повисла напряженная тишина, которую прервал резкий звук. Лукас оторвался от стола и подхватил лежащий на стуле мобильник, который вибрировал в его руке.
– Это Даршавин? – в упор спросил Гарри.
Агент не отвечал, глядя на экран телефона.
– Лукас, – позвал его шеф.
– Я должен ответить, – Норт покинул кабинет, даже не обернувшись.
Гарри в ярости пнул ногой ножку стола, и закрыл лицо руками.
Лукас вышел из здания, прислонился спиной к стене и ответил на звонок.
– Твое начальство готово сотрудничать? – спросил Олег. Его голос был груб, но спокоен.
– Нам нужны гарантии, – агент прикрыл глаза, прижав ладонь ко лбу. У него разболелась голова. – Ты мог бы открыть малую часть информации.
– Я не идиот…
– И мы тоже, – теперь он не ошибется, говоря о MI-5, как он посторонних людях. Он один из них, и должен вспомнить об этом. – Говори, Олег. Иначе все окажемся в пролете. Нам нужны эти сведения, а тебе нужны деньги. И только мы можем тебе их дать, ты знаешь.
Пару мгновений в трубке молчали.
– Я не обману тебя, – тихо сказал Лукас. – Обещаю.
Даршавин помолчал ещё где-то с минуту и, наконец, подал голос:
– Омар Салим аль Халад.
Лукас распахнул глаза.
– Это имя лидера группировки, – пояснил Олег. – Думаю, его вам будет достаточно. Теперь я жду денег, и лучше твоему начальству поскорее их приготовить.
И отключился. Лукас тяжело вздохнул и отправился обратно, чтобы передать Гарри добытую информацию.
Пирс приказал выяснить все про аль Халада, и обжег Лукаса негодующим взглядом. Он все ещё злился и никак не мог успокоиться. Лукас, который и сам не мог в себе разобраться, в итоге через некоторое время просто покинул штаб, отправившись к себе. Гарри говорить не стал, но Роуз предупредил. Она взглянула на него встревожено, но не возражала.
Дома Лукас сел на диван, расстегнул воротник рубашки и в изнеможении прикрыл глаза. С ним творилось что-то такое, чему он сам не мог дать толкового объяснения. Хотя одно всё же было…
«Я схожу с ума…»
Не новость. Ему казалось, что с ума он сошел уже давно. Когда именно, он не помнил. Но ему удавалось сдерживать себя, а сейчас все внутренние барьеры рухнули. Он не мог справиться со своими чувствами и эмоциями, не мог совладать с воспоминаниями, волнами накатывающими на него раз за разом.
Он вызвал в памяти сегодняшний разговор с Гарри. Пирс любил его, признавался в этом не единожды, и никогда не причинял боли.
«Только бросил у русских в плену на восемь лет» подсказал вкрадчивый внутренний голос.
После той, первой их с Гарри ночи, Лукас не чувствовал смятения или злости. Он не чувствовал вообще ничего, и одновременно пытался отделаться от одной лишь мысли: что его использовали. Снова. Как когда-то поступил с ним лучший, как он тогда думал, друг. Тот «друг» сделал его шлюхой. А Гарри Пирс стал его постоянным клиентом.
Что-то темное и дикое, спящее глубоко внутри его разума, требовало лишь одного. Использовать так же, как использовали его самого.
«Мучай его. Терзай. Своди с ума. Пусть знает. Пусть почувствует, каково это – страдать. Пусть изведется весь. Вытяни все соки. Выжми все до последней капли. Растопчи. И бровь догнивать».
Этот шепот преследовал его, но он не поддавался ему.
А потом Гарри похитили. Они нашли его, и в тот самый миг, когда на Пирса наставили пистолет, голос изменился. Лукас сам изменил его.
«Это моё. Не тронь».
Он не понял, в какой миг привязался к шефу. Он не чувствовал к нему ненависти или отвращения. Он всегда раньше восхищался им. Но сейчас он не понимал, что чувствует. Любил ли он его? Он не знал.
Но в этот самый миг он хотел бы, чтобы Гарри был рядом. Чтобы прошептал «Я с тобой. Я люблю тебя» и поцеловал его волосы. Чтобы с ним Лукас снова чувствовал себя самим собой…
Дверь скрипнула. Он открыл глаза. Перед ним стоял Олег Даршавин.
– У тебя было открыто, – пожал плечами русский, стягивая куртку.
Бросил её небрежно на стул и сел рядом, не сводя с Лукаса глаз. Тот снова устремил взгляд в потолок, не оборачиваясь к Олегу. Тот изучал его профиль и оба молчали.
Лукас Норт ни о чем не думал.
А Олег Даршавин вновь вспоминал…

[Lady Clow]

Часть 14.2. 776 слов

…Олег приходит каждый день. Он объявляется в камере внезапно, стоит на пороге сумрачной глыбой, и его чуть сутулая фигура резко выделяется на фоне дверного проема. Он приходит на следующий же день после неудавшейся попытки суицида, задумчиво разглядывает скорчившегося в углу пленника, потом присаживается на корточки и тянет руку.
За что внезапно получает кулаком по лицу.
Удар настолько же внезапный, насколько сильный, и Олег от неожиданности теряет равновесие, опрокидывается навзничь. Встает, трогает разбитую скулу, проводит языком по щеке изнутри, проверяя, нет ли перелома. Поворачивается и встречает взгляд голубых глаз.
Лукас смотрит на него открыто, и цвет его радужки практически светится от того вихря эмоций, что сейчас бушует в нем.
Даршавин склоняет голову на бок.
– Отвали, – буднично сообщает ему Норт, на чистом русском языке.
Олег выгибает бровь и кривит губы. Надо же! Выучил.
У него нет никакого желания воевать с оскорбленным достоинством пленника, как и вести долгие задушевные разговоры. Он отходит к двери и зовет охрану.
Стоит отдать ему должное, Лукас сопротивляется, когда двое здоровенных амбалов выкручивают ему руки и стягивают их за спиной. Его тело предает его – слишком слабое, слишком измученное, но душа всё ещё закована в броню. И пробить её не так-то легко.
Олег кивает охранникам. Пленника разворачивают к нему спиной, силой ставят на колени и крепко держат, пока Даршавин стягивает с него засаленные штаны. Норт напряжен, как струна, его тело сотрясают краткие рывки, но стальные руки не дают ему сдвинуться ни на сантиметр.
– Что, – хрипло спрашивает он, – и хочется, и колется?
– Проверю, нужен ли тебе доктор, – пожимает плечами Олег, хотя Лукас этого и не видит.
Даршавин вытаскивает из кармана медицинскую перчатку – всего одну ¬– натягивает неспешно, наблюдая за профилем Лукаса, когда тот чуть поворачивает голову. Потом снова садится на корточки и вставляет средний палец. Лукас дергается, с резким клацаньем сжимает зубы и напрягается так, словно его режут ножом. Возможно, по ощущениям, так оно и есть.
Олег хладнокровно вертит палец, а потом вдруг пропихивает его на всю глубину. И сгибает.
Лукас делает резкий рывок и едва не стряхивает с себя охранников. Но те вовремя спохватываются и сжимают ещё крепче. Ему больно – Олег готов руку дать на отсечение – но он молчит, дышит быстро и тяжело, до хруста стискивает зубы, и напрягается с каждым мгновением всё сильнее и сильнее.
Один из охранников с похабной ухмылочкой тянет руку к бедрам пленника. Олег не поднимает головы, не отвлекается от своего занятия, но четко выговаривает:
– Руки.
Охранник раздраженно дергает головой, но больше не пытается делать лишних движений.
Олег вынимает палец, задумчиво смотрит на дернувшегося Лукаса, потом обходит его спереди и подносит к его лицу руку в перчатке.
– Урод, – сквозь зубы цедит Лукас.
– Или это, – Олег выразительно кивает на руку, – или… – кивок в сторону того самого охранника, у которого, судя по виду, на пленника чешутся не только руки, – отсосешь ему. Выбирай.
– Пошел нахрен, сволочь, – пленник упрямо сжимает зубы и смотрит с такой ненавистью, что Даршавину хочется погладить его по голове от умиления.
Он любит, когда его ненавидят. Возможно, он даже любит Лукаса Норта. Но скорее убьет его, чем по-настоящему в этом признается.
Когда, получив короткий кивок, охранник начинает расстегивать ремень, Лукас едва не выкручивает себе руки, пытаясь вырваться. Но второй верзила недвижим, как скала, и обладает ровно таким же набором эмоций – пустой равнодушный взгляд не загорается ни малейшим интересом от предстоящего развлечения напарника.
– Я тебя калекой сделаю, мразь! – рычит пленник в глумливое лицо охранника, и почти сразу же сжимает зубы.
Верзила бьет его по лицу – так, что на скулах остаются кровоподтеки. Лукас отворачивается, напрягает челюсть, и не сдается. Но всякому терпению, рано или поздно, наступает предел. Пленник широко распахивает глаза и делает отчаянный рывок. С его губ срывается крик, но Олег, впихивающий в него уже два пальца, лишь продолжает свое занятие.
Крик обрывается, сменяясь хрипом и Даршавину не нужно поднимать голову, чтобы понять, что происходит.
Ему даже жаль Лукаса сейчас. И в этом он ему тоже никогда не признается.

Даршавин моргнул, возвращаясь в реальность.
Лукас сидел в той же позе, всей кожей ощущая взгляд Олега. И не шевелился. Он снова вспомнил Гарри – его поцелуи, его объятия, его глаза, с которыми он смотрел на него. В них светилась любовь. Но иногда… отчаяние и боль.
«Я не хочу его мучить… Он любит меня. Я не хочу…»
Он не хотел, чтобы тьма внутри него уничтожила Гарри Пирса. Он хотел бы любить его…
Диван скрипнул. Олег Даршавин встал и навис над агентом. Потом наклонился и коснулся губами его шеи, сползая на ключицу. Руки, не церемонясь, рванули рубашку в стороны.
Лукас попытался вызвать в памяти образ Гарри. У него не получилось. Он не помнил его лица.
Олег коснулся ладонью его волос, и сжал пальцы в кулак, запрокидывая его голову. Зубы впились в горло.
«Интересно, если они прокусят мне кожу, оттуда хлынет кровь или яд?..»
Лукас Норт закрыл глаза…

[fanon]

ох…бедный-бедный Лукас, достается же ему
Интересно, как же решится ситуация с Олегом, без Сары))
Жду продолжения! Спасибо, Lady Clow

тот самый анон

[Lady Clow]

fanon,
Тот самый анон, спасибо, что читаете!
Спасибо огромное за комментарий, не волнуйтесь, ситуация с Олегом разрешится скоро, ещё пару частей и будет для них финал. Но не для истории в целом пока, потому что я планирую довести весь этот хёрт до логического конца, так что лукас ещё немного пострадает, но все у него будет хорошо, обещаю!

[Tuon]

Олег прям животное. А Лукас так совсем с катушек съедет. Жалко птичку.

[Alice Potter!]

Tuon,

Олег прям животное

в точку

[Порноанон]

Олег прям животное

[3]
Вообще оос этого героя, он не узнаваем.

[Tuon]

Lady Clow,

так что лукас ещё немного пострадает, но все у него будет хорошо, обещаю!

- вы меня обнадежили! ))

[Lady Clow]

Tuon,
Alice Potter!,
Порноанон,

Олег прям животное.

Эм, как-то я не думаю, что тюремный дознаватель может быть человеком. А тюремные отношения Олега с Лукасом вообще мой скрытый кинк, но его характер, в плане проявления эмоций, я старалась описывать так, как видела это в серии. Так что ООС не подразумевался.
Спасибо, что читаете!

[Lady Clow]

Новый кусок. Возможно, кому-то покажется, что я никак не могу расстаться с "животностью" Олега, но из этих воспоминаний о Лушанке остались ещё две части: одна такая же примерно, как предыдущие, с НЦой, а вторая уже нет. Так что это - предпоследнее НЦшное воспоминание об Олег/Лукас. Предупреждения те же.

Часть 15. 1451 слово

Олег не ушел – остался и на следующий день. Когда Лукас сделал попытку отправиться на работу, Даршавин закрыл дверь на замок и сунул ключ в карман.
– Сегодня ты – здесь, – коротко бросил он, и почему-то у Норта не было желания с ним спорить.
Он только перезвонил Роуз и объяснил, что у него дела, которые нужно срочно решить. Она никогда не задавала лишних вопросов, только пожелала решить эти дела как можно успешнее, и пообещала перезвонить, если что-то выяснится по делу Даршавина. Лукас сомневался, что что-то выяснится, учитывая наличие этого самого Даршавина в его квартире, на данный момент, но покорно согласился с коллегой.
Олег наблюдал за этим разговором с какой-то смесью ехидства и удовольствия на лице. Когда Лукас положил телефон на стол, Даршавин вдруг подал голос:
– У тебя кто-то есть?
Норт непонимающе оглянулся на него.
– Эта женщина, с которой ты разговаривал? – продолжил допытываться Даршавин, и это так походило на один из его очередных вопросов, что Лукасу стало не по себе.
Он решил промолчать, но Олег не унимался.
– Кто кого в таком случае трахает, а? – вдруг уточнил он.
– Что? – Норт, против воли, изумленно на него посмотрел.
– Ты не девственник, – Даршавин скрестил руки на груди, окидывая его изучающим взглядом. – Сзади, я имею в виду.
– Уже восемь лет как нет, – резко прервал его Лукас.
Олега его тон не смутил.
– Ты был в тюрьме, чему тут удивляться? – он пожал плечами так, словно говорил об очевидном факте. – Там нет баб.
– Одна была, – не сдержался от колкости Норт.
Даршавин позволил себе презрительно поморщиться.
– На эту стерву даже у нормального мужика не встал бы.
Лукас помимо воли вспомнил худую женщину, со стянутыми в пучок волосами, выкуривающую пачку сигарет в день. Поэтому у неё был такой хриплый, скрипучий голос, когда она разговаривала с ним. Точнее, когда вела допросы на тему «Сахарной лошади».
– Если это не твоя напарница, – продолжал, между тем, Олег, – то кто?
– Тебе заняться нечем? – нахмурился Лукас.
– А что, есть предложения? – уточнил Олег спокойно, со своим извечным равнодушием ко всему.
Лукас, не найдя ответа, сел на диван и на миг прикрыл руками лицо.
– Что тебе нужно от меня, Олег? – спросил он, подняв голову.
На миг в глубине глаз Даршавина проскользнуло что-то странное. Что-то, похожее, на смятение, но он быстро справился с собой. Хотя и не знал ответа на заданный вопрос. Вместо этого он задал свой.
– Что ты делаешь в MI-5, Лукас?
– Работаю, – пожал плечами агент.
– Ты знаешь, что я имею в виду, – не отставал русский.
– Да, но не знаю, зачем тебе это, – возразил Лукас.
Даршавин просто пожал плечами:
– Ты не похож на того, кто стал бы спасать мир.
– А на кого я похож? – Лукас посмотрел прямо на него.
Олег открыл было рот, но их прервал стук в дверь. Лукас поднялся и кивнул Олегу на смежную комнату. Тот молча скрылся, а Лукас пошел открывать.
На пороге стоял Гарри.
– Привет, – поздоровался он, голос у него был уставший.
– Привет, – Норт не ожидал его прихода, но постарался этого не показать. Теперь оставалось тихо надеяться, что Олег не вздумает показаться шефу британской внутренней разведки.
– Роуз сказала, у тебя какие-то дела возникли?.. – Пирс вопросительно взглянул на него, проходя в квартиру.
– Да, – кивнул агент.
Гарри пару мгновений молчал, не делая попыток присесть или снять пальто. Он казался чем-то встревоженным, и Лукас пытался понять, что случилось. Но задать вопрос не успел, Гарри начал первым:
– Мы нашли аль Халада.
Норт хотел было спросить подробности, но Гарри вновь его опередил.
– Он мертв, – лицо у Пирса было мрачным. – Его застрелили.
– Что? – глаза агента слегка расширились. – Как? Кто это сделал?
– Проблема в том, что мы и сами не знаем, – шеф досадливо взъерошил волосы. – Роуз проникла в его квартиру, но он уже был мертв. Скорее всего, из снайперской винтовки, но баллистики ещё проверяют.
– Я не понимаю… – Лукас был растерян. – Никто ведь не знал, что мы с ним… – внезапная мысль пришла ему в голову и он замер.
– В его квартире мы обнаружили жучок, но невозможно определить, кто его поставил, – между тем, продолжал Гарри. – Лукас, ты мне нужен в штабе. Ситуация выходит из-под контроля и я боюсь худшего.
– Хорошо, – Норт медленно кивнул. – Я буду… через час, ладно?
– Ладно, – согласился шеф и вдруг взял его за руку.
Лукас обернулся к нему, не делая лишних движений.
– Гарри, – напомнил он. – Я приду, обещаю…
– Я знаю, – прервал его Пирс. – Я просто… – он вдруг поднес его ладонь к губам и поцеловал.
– Иди, Гарри, – Лукас мягко, но настойчиво высвободил руку. – Встретимся через час.
Шеф пару мгновений смотрел на него, потом кивнул и ушел. Спустя мгновение из смежной комнаты вышел Даршавин.
– Твоя работа, – Норт взглянул на него со смесью ярости и досады.
– Моя, – не стал спорить тот.
– Зачем?! – Лукас не находил слов.
– Мне нужны мои деньги, – пожал плечами Олег, словно они разговаривали о какой-то ерунде. – Я не дам себя обмануть, Лукас. Принесешь требуемое на старое место встречи, тогда и поговорим.
Ни слова больше не добавив, он покинул квартиру. Лукас сел на диван, скрыв лицо в ладонях, резкий вздох сорвался с его губ. Он не прогнал Даршавина прошлой ночью не только потому, что не мог, не только потому, что при виде этого человека он цепенел и терял способность сопротивляться… Он хотел «привязать» его к себе, вытянуть из него нужные сведения, и не важно, каким способом…
Много лет назад он научился продавать себя за то, что ему было нужно. За жизнь, за деньги, за свободу… У него был хороший учитель. Учитель носил то имя, которым сейчас владел он сам.
В памяти всплыли слова Олега о тюрьме. Он был прав – женщин в тюрьме не было. А шлюх им не привозили, так что заключенным приходилось довольствоваться тем, что есть. Теми, точнее. Тогда, в один из дней, Даршавин четко объяснил ему это правило…

Олег трахает его пальцами, снова надев перчатку. Лукас лежит на животе, у него туго стянуты руки за спиной и веревка так впилась в кожу, что ладони он уже не чувствует. А жаль. В самом начале боль в запястьях хоть как-то отвлекала от резкой боли в заднице. Но проходит около часа, Даршавину не надоедает, и онемение начинает разливать и там.
Доктора ему после этого, скорее всего, не позовут.
Сначала Лукас пытается сопротивляться, но Олег бьет его по почкам, и вот уже сил нет пошевелиться. Тогда он приспускает ему грязные штаны, натягивает печатку и приступает. Свои собственные он с тех пор пока не расстегивает. Лукас стискивает зубы вначале, напрягается, зажимаясь, не понимая, возможно, что так только больнее будет.
Сейчас он уже расслаблен, потому что сил напрячь хоть один мускул не осталось. Он смотрит безучастным взглядом в одну точку, слабо вздрагивая, когда Олег особенно болезненно задевает что-то там.
Даршавин раздвигает пальцы знаком V, напрягает их и крутит. Лукас давится всхлипом и внезапно просит:
– Хватит…
Голос у него слабый и тихий, но Олег его слышит.
– Потом спасибо скажешь, – спокойно отвечает он, резко вынимает пальцы, натягивает на пленника штаны и зовет охранников.
Они волокут его куда-то по коридору, но он даже не может поднять голову, чтобы посмотреть. Ноги приходится переставлять, но боль от этого такая, что голова начинает кружиться. Ему становится душно, потом – резко – холодно, и тогда его вталкивают куда-то.
Он не может устоять и падает на пол – на живот. Позади захлопывается дверь, а рядом слышатся шаги. Кто-то приподнимает его за волосы, и он видит троих мужчин в одежде заключенных. Первый, который держит его, сидит рядом на корточках.
Все они улыбаются.
– Гляньте, какой краси-ивый, – тянет он, подцепляя подбородок агента, грубо сжимая его.
Второй исчезает из поля зрения, обходя беспомощного агента сзади. Тоже садится и стаскивает с него брюки.
– И уже течет, – пошло хохочет он.
– Сладенький, – первый наклоняется и лижет щеку Норта.
Его прижимают поперек койки и торопливо стаскивают свои брюки.
Через мгновение он понимает, что имел в виду Олег, но легче от этого не становится. И благодарить будет не за что – боль такая, что хочется взвыть. У него вырывается всхлип, и он утыкается лицом в грязный матрас.
Горло раздирает криком, но звук не прорывается через член, забивший ему глотку минутой позже.
После второго захода издавать звуки он уже не может.
После шестого – он уже не помнит, где находится.
Когда вернувшиеся через три часа охранники вздергивают его на ноги, чтобы отконвоировать обратно в камеру, он теряет сознание.
На следующий день Даршавин тащит его в душевую. Там сдирает с него одежду, толкает к стене лицом и прищелкивает запястья наручниками к трубе. Из лейки льется ледяная до судорог вода. Олег выкручивает кран так, что напор становится максимальным, и вжимает лейку в разорванный анус. Лукас давится криком, но Даршавин внезапно прижимает его всем весом к стене и зажимает ладонью рот.
Вода окрашивается в красный цвет, смывая все, что подсохло на бедрах агента. Его трясет, по ладони Даршавина сочится слюна, потому что закрыть рот пленник не в силах – слишком хочется кричать, но голоса уже тоже нет.
Когда Олег выключает воду, Лукас падает на колени, едва не выкручивая себе руки.
Его возвращают в камеру и оставляют одного на целый день.
Наутро Даршавин снова натягивает перчатку.
Лукасу хочется плакать, но он уже не может вспомнить, как это делается.

[Alice Potter!]

Lady Clow, он не просто тюремный дознаватель, он как бы старший следователь, а это все-таки подразумевает мозг убежала в закат

[Lady Clow]

Alice Potter!,
Ну, он же не просто поддается безумию. Он вполне осознает, что делает.
Не понравилось, да?

[Alice Potter!]

Lady Clow, не то что бы не понравилось, просто это идет вразрез с моими хедканоном Олэг, похотливое животное
сбылась мечта анона с армитажетреда, где Лукаса ебут всей Лушанкой
вот сколько уже ни читала нцы про Лукаса, а тут мне его впервые жалко стало. За что вы его так, автор

[Lady Clow]

Alice Potter!,

Олэг, похотливое животное

Ну, похоть там тоже присутствует, конечно, но больше - стремление сломать.

вот сколько уже ни читала нцы про Лукаса, а тут мне его впервые жалко стало. За что вы его так, автор

Я обычно через сильный хёрт привожу героя к комфорту, так что ещё его помучаю. Но все с ним будет ОК, не волнуйтесь. Если, конечно, мне не стукнет чего-то вдруг в голову.

[шела о.нил]

Простите, что влезаю в чужие комменты, но как-то вдруг захотелось сказать.

Тут огромная простыня

Во-первых, по поводу:

Эм, как-то я не думаю, что тюремный дознаватель может быть человеком

Зря вы так. Можно быть человеком при любой должности и в любом раскладе. Это я не про Олега, в данный момент. А вообще. Я лично знала глубоко порядочных следователей. Людей, который бежали вслед за родственниками арестованных, чтобы вернуть конверт с деньгами, а отпускали людей под подписку просто так, потому что считали, что негоже оступившегося человека держать до суда в тюрьме. Так что все люди разные. И в тюрьме работают не одни монстры в человеческом обличье и садисты.
Второе.
Олег, конечно, не может быть настолько тупым животным, которое у вас описано.
Он очень дальновидный человек, многое знающий, если вы смотрели канон, то должны помнить: Лукас сам об этом говорит. А ему нет смысла обманываться на его счет. Олег - человек, который не только его пытал, но и влезал к нему в доверие, который чередовал насилие с интеллектуальными беседами на прогулках по болотам. Он тонкий психолог, именно поэтому Лукас так и остался зависим от него, это в серии видно.
И как раз его такой вот туповатый вид - ну это уже имха глубокая и хэдканон - это обманка, своего рода маска, которой прикрывается очень неглупый следователь, чтобы его считали проще, чем он есть. Думаю, ему удобен его образ.
И третье.
Когда в эпизоде с Выяснением Наших Отношений(тм) у развалин Олег говорит "нот май дисижн" - я ему отчасти верю. Он ведь не прямой дуболом-садист, который получает удовольствие от тупых и жестоких издевательств над заключенными. Естественно, если бы ему это все совсем претило, его бы там не было, я не говорю, что он не получал. Но это было имхо удовольствие другого рода. Кмк, он посредством пыток добивался связи, зависимости Лукаса от него. И попал в зависимость сам. Он абсолютно точно не издевался ради самих издевательств, как это выглядит у вас в тексте.
Что читается в серии: он постоянно отстраняется от всего, что делал с Лукасом, он держится версии "я был вынужден, это моя работа, ничего личного" - и именно это не дает Лукасу от него по-настоящему "избавиться". Если бы Олег был вот этим животным, он бы не сломал Лукаса психологически, он бы дал ему в руки лекарство от стокгольма - потому что такие вещи, как вы пишете, ни забыть, ни простить было бы невозможно. Стокгольм - это когда жертве до конца не за что зацепиться, у нее всегда на дне сознания остается неизжитая "правда палача" - что-то вроде: я не хотел, я был вынужден, я если бы ты сделал а) б) в) - ничего этого не случилось бы.
А у вас эта тонкость психологической обработки заменилась тупыми и тошнотворными издевательствами.
Не представляю, чтобы после того, что описано у вас, могла бы вообще произойти именно их встреча в пресловутой 8.04
С этим рефреном "траст ми", которым они друг друга кормят, никогда не было бы искры, не было бы наивного расчета Олега на то, что Лукас его не предаст. Откуда бы он так удивлялся потом, что тот его ненавидит?
Прастити увлекся))
Хотелось просто объяснить, что имеют в виду люди выше - мне кажется, я понимаю, что они имели в виду - но остапа понесло и...

и просто маленький совет, не обижайтесь, плиз)

один момент - заместительные синонимы вроде "мужчина" или "агент" при наличии фокального персонажа не стоит употреблять. Это много раз высмеянный довольно грубый недостаток.

[Alice Potter!]

Если, конечно, мне не стукнет чего-то вдруг в голову.

это меня обнадежило
шела о.нил, в этой версии Олег животное, у кого-то evil-Олег, у кого-то хитрый англофил; может что еще придумают на фб, мне даже интересно

Пишите, Шура, пишите! Сделайте Лукасу хорошо уже наконец!