Крик души

[RA fest]

17. Алек Трэк/Кальперния Аддамс. Автор, найдись, додай! Додай любви и заботливых мужских рук Кальпернии, додай понимания, красоты и заботливых мужских рук Алеку, а то ж такая "красотка" у него была в каноне, слов нет ((( айсберг с боками.

Вопрос: ?

1. Жду исполнения этой заявки!		15	(100%)
Всего:		15

@темы: кроссовер, джен, LeeRich, ТУР VI

Comments

[fanon]

Исполнение 1 Часть 1/?
1000 слов

Исполнение 1 Часть 1/?
1000 слов

Простите, люди добрые, беты у анона отродясь не водилось

— Повернитесь немного, мэм. Да, вот так. А теперь просто держите голову ровно.
— Я постараюсь, — ответила «мэм». Ее интонации были по-женски мягкими, даже для резковатого американского выговора, но в звучании все равно чувствовалась низкая мужская нотка. Впрочем, подумал Алек, вскрывая упаковку со стерильными перчатками, на этой работе ему доводилось видеть людей и более странных чем эта высокая — пожалуй, с него ростом, если не выше — миловидная девушка с узкими явно мужскими бедрами, широкими плечами и аккуратной грудью в вырезе заляпанной кровью блузки.

— Я собираюсь промокнуть порез перекисью, нужно посмотреть понадобятся ли швы.
— Хорошо, — ответила — Алек скосил глаза в сторону наспех заполненной медсестрой карты — Кальперния. Кальперния Аддамс. Наверняка псевдоним, что, впрочем, тоже не удивительно.
— Может немного щипать, но, если хотите, я вколю ледокаин?
Она держалась весьма спокойно для девушки, пришедшей в приемный покой с залитым кровью лицом и наливающимся синяком на мягкой округлой скуле, но Алеку все равно не хотелось причинять ей лишнюю боль.

— Не стоит. Такое, — она указала ухоженной рукой с длинными крупноватыми пальцами на пострадавшую сторону лица, — иногда случается. Я потерплю. Лицо девушки не должно походить на маску.
— Ну, в наш век ботокса не все девушки согласятся с вами, мисс, — неуклюже пошутил Алек и она улыбнулась. Улыбка из-за разбитой губы получилась неровной. Алек торопливо приложил к треснувшей ранке смоченный в перекиси тампон, и Кальперния сморщила нос, ощутив во рту химический привкус лекарства.

— Держите так, — он подождал пока она перехватит тампон аккуратно наманикюренными пальцами, намочил другой и принялся осторожно стирать спекшуюся корку крови над ее бровью. Ее длинные пушистые ресницы дрожали: в слепящем свете смотровой лампы, расположенной прямо над ее лицом, глаза было бы гораздо проще держать закрытыми, но она словно боялась остаться совсем беззащитной в незнакомом месте. Что, вероятно, имело определенный смысл, учитывая, в каком виде она сюда попала. Алек отложил испачканный кровью и косметикой тампон и взял другой. Кальперния скосила взгляд.
— Я, должно быть, ужасно выгляжу.

Алек пожал плечом.
— Вы выглядите смелой, — честно сказал он и она снова улыбнулась не разжимая мягких губ, отчего на ее щеках обозначились ямочки.
— А вы умеете подбодрить девушку, доктор… — она бросила вопросительный взгляд на пустое место на халате, где у врачей обычно висели бейджики с именами. Когда Диана, застав вертолетную команду бездельничающей за видеоиграми: день выдался на редкость тихим на вызовы, отправила его в вечно зашивавшийся приемный покой, пришлось позаимствовать безымянный халат из сестринской, чтобы не отвлекать пациентов ярко-оранжевой формой H.E.M.S.
— Трэк. Алек Трэк, — представился он, откладывая очередной тампон. Потревоженная ссадина снова набухла кровью, но в швах явно не нуждалась: удар пришелся по касательной. — Похоже, получится обойтись пластырем.

Когда он наложил на марлевый тампон последнюю липкую полоску, Кальперния достала из сумочки маленькое зеркальце. Уголки ее изогнутого капризной дугой рта поникли:
— Лондон не очень терпимый город, — тихо сказала она, пытаясь привести вьющиеся каштановые пряди в некоторое подобие порядка и стереть кровь со щеки, — впрочем, терпимых городов вообще не бывает.
Алек отложил ручку.
— Вы можете заявить в полицию, — беспомощно сказал он и Кальперния, подняв глаза, улыбнулась так, словно он только что предложил прогуляться пешком до Марса.
— Я… — она отвела взгляд и покачала головой, отчего челка упала на ее высокий лоб, — я хорошо отношусь господам из полиции, но я сталкивалась с ними у себя дома, — Алеку показалось что она говорит через силу. — Поверьте, доктор Трэк, для того чтобы начать действовать им нужно куда большее, чем просто девушка с разбитым лицом.
Замолчав, она кивнула сама себе и натянуто улыбнулась, пряча зеркальце обратно в сумочку.

Алек, потянувшись, выключил смотровую лампу и встал, доставая фонарик.
— Посмотрите на меня, — Кальперния послушно подняла глаза. С пластырем, ссадиной на губе и наливающимся синяком она выглядела удивительно беззащитной. Тряхнув головой, Алек заставил себя вернуться к делу.
— Следите на фонариком, пожалуйста. Сотрясения нет, но я все равно рекомендовал бы вам два-три дня воздерживаться от активной деятельности и нагрузок.
Он отошел к стенному шкафу и, бросив в плотный бумажный пакет блистер ибупрофена, пластырь и упаковку марли, протянул девушке завернутый в медицинскую салфетку кубик льда.
— И я не советовал бы вам садиться за руль.

Кальперния улыбнулась, прижимая лед к пострадавшей скуле:
— Моя машина все равно осталась у клуба.
Алек нахмурился.
— Вам есть кому позвонить? Кто-нибудь может отвезти вас домой?
Она поднялась, аккуратно расправляя складки на свободных расклешенных брюках.
— Я вызову такси. Спасибо вам, доктор Трэк, — она протянула руку и он сообразил, что все еще держит пакет с ее лекарствами.

— Я вас отвезу, — выпалил он, прежде чем толком успел об этом подумать. Кальперния склонила голову.
— Разве вам не нужно работать?
Алек бросил взгляд на часы:
— Моя смена полчаса как закончилась, но, — торопливо добавил он, — мне нужно будет переодеться.
В уголках ее карих глаз заискрилась улыбка, и Алек понял что оранжевая летная форма под халатом от нее не укрылась.
— Я подожду в холле — сказала она и, мягко вынув у него из руки пакет, аккуратно прикрыла за собой дверь.

Запихивая комбинезон в свой шкафчик, Алек был уверен, что в холле ее не будет. Но она ждала, с изяществом сидя на неудобном пластиковом кресле и скрывая пострадавшую половину лица за пеленой волос. Когда Алек добрался по вечным Вест-Эндовским пробкам до многоэтажного дома в неоклассическом стиле, на город опустились ранние сумерки и он снова порадовался, что ей не пришлось добираться одной под въедливыми чужими взглядами. Лед подтаял и Кальперния положила остатки в пластиковый стакан из-под кофе, который он утром оставил в подстаканнике.

— Вы настоящий рыцарь, доктор Трэк, — сказала она. Полумрак салона скрадывал следы от удара на ее лице, растрепанные волосы обрамляли лицо красивыми волнами и Алек на миг ощутил казалось давно уже забытое томление.
— Приходите на прием через десять дней, — невпопад ответил он неожиданно хриплым голосом, — убедиться что нет осложнений.
Ему казалось, что Кальперния прекрасно видит предательский румянец на его щеках, но когда он рискнул поднять на нее взгляд, она все так же мягко улыбалась.
— Хорошо, доктор.

Она выскользнула из машины — узкие бедра, очерченные светом уличных фонарей, двигались с грацией, которой он никогда не замечал у Джейн — взошла по ступенькам, на миг замерла, положив ладонь на ручку двери — сердце Алека сделало странный кульбит в груди — и, не оглянувшись, исчезла в освещенном подъезде.

Вливаясь в вечерний поток машин, Алек не знал разочарован он тем, что девушка не бросила на него прощальный взгляд, или, наоборот, благодарен за это.

-/-

Продолжение следует

[Гость]

— Вы выглядите смелой,

Заказчик так рад! автор, прекрасное начало! не останавливайтесь, плииз!

[Гость]

Прекрасное начало, здорово!
Мелкие ошибочки мелькают, да, но общего впечатления вроде не портят.

[рокэалвалюб]

Красивое начало.
Немного непрофессионально для Алекса, но не вечно же Кальпернии быть его пациенткой.

[fanon]

Автор рад, что его скромная работа нашла своих читателей.

Исполнение 1 Часть 2/?
1010 слов

Исполнение 1 Часть 2/?
1010 слов

Он почти забыл Кальпернию, хотя и не сразу, позволив себе пару суток провести в эйфории легкой влюбленности, когда для того, чтобы чувствовать себя счастливым не нужно ни доказательств взаимности, ни придирчивого самокопания, да и по большей части вообще ничего, даже предмета влюбленности. А потом в одном из филиалов крупной сети игрушечных магазинов во время презентации новой модели популярной линейки товаров произошла давка. Напирающая толпа обрушила высоченные стеклянные стеллажи, проводку закоротило, паникующая толпа рванула в сторону выходов, подминая слабых и затаптывая упавших. К тому времени, как они вывезли последнего пострадавшего, Алек оглох от детского плача, криков, воя обезумевших родителей и причитаний суетившихся рядом менеджеров магазина.

Благодаря СМИ дело моментально получило огласку, журналисты паслись у больницы толпами, а в ток-шоу самой разной степени направленности и скандальности, как водится, принялись обвинять всех от владельца сети до самих пострадавших. Под раздачу попали и доктора вертолетной службы спасения. С журналистами запретили разговаривать под угрозой увольнения, но от необходимости писать отчеты, рапорты и давать показания это ни в коей мере не избавляло. Алек как раз покинул кабинет главврача, где юристы, специалист по связям с общественностью и скромно промолчавший всю встречу представитель профсоюза допрашивали его часа три гоняя по малейшим подробностям того вылета. Алек был свято убежден, что они сделали все что смогли и даже больше, но больница хотела подстраховаться на случай судебных исков. Злой и выжатый, как лимон, он не особенно обрадовался, заметив торопившуюся к нему Диану.

— Я тебя везде ищу!
Он состроил в ответ кислую гримасу:
— Я только что выполз из логова дракона.
— Тогда ползи в приемный покой, там тебя настоятельно требует пациентка.
— А подождать это не может? Я со смены и сразу на ковер. И вообще-то я в H.E.M.S. работаю. На кой я сдался в приемном?
— Ничего не знаю, — Диана решительно толкнула его в сторону приемного отделения маленьким кулачком, — шефу сейчас до инфаркта не хватает всего одной малюсенькой жалобы на персонал. Иди давай.
Алек взъерошил волосы, поморщился: за долгую смену запах латекса и антисептиков намертво въедался в руки, и пошел.

В первый момент он не узнал стоявшую спиной девушку, отметив только высокий рост, широковатые плечи и плоский зад, но, когда она обернулась на шум открывшейся двери, мягкие карие глаза, наклон головы и плавная женственная манера двигаться быстро воскресили в памяти встречу почти двухнедельной давности.
— Мисс Аддамс.
— Доктор Трэк.
Алек потянулся потереть переносицу, но одернул себя и, подойдя к столу, надорвал упаковку с перчатками. Скрипнул латекс, облачко талька растворилось в воздухе.

— Как вы себя чувствуете, мисс Адамс?
Соскользнуть в привычную отстраненную профессиональность было легче, чем разбираться с нахлынувшими эмоциями. В полумраке салона автомобиля, дорисовывающем округлости и скрадывающем мальчишескую угловатость, Кальперния казалось красивой, а в ярком освещении смотровой, когда ее лицо больше не «украшали» ссадины и синяки от нее и вовсе трудно было отвести взгляд.
— Вполне хорошо, — она улыбнулась, разглаживая воображаемые складки на белых брюках. Алеку на миг стало интересно носит ли она платья.
— Головные боли? Тошнота? Проблемы со сном?
— Нет, ничего такого.
— Хорошо. Садитесь, я взгляну на ваше лицо.

Он щелкнул выключателем смотровой лампы, Кальперния прикрыла глаза и покорно подняла голову, когда он коснулся ее подбородка. Тепло ее кожи ощущалось даже сквозь плотный латекс. Заживающая ссадина над бровью еще была заметна под легким слоем пудры. На губе следов совсем не осталось, и Алек поймал себя на том что ему хочется провести по ней подушечкой пальца, чтобы убедиться наверняка.
— Ну что ж. Все отлично заживает, — он заставил себя убрать руку.
Кальперния взглянула на него из-под пушистых ресниц, словно точно знала о чем он сейчас думает.

— Вас мог осмотреть любой другой доктор, — сказал Алек, — было необязательно требовать меня.
Она прикусила губу, моментально становясь похожей на лисичку, и накрутила на палец длинный локон.
— Мне показалось, вы из тех, кто стремится доводить начатое до конца.
Он усмехнулся и вся напускная отстраненность вдруг исчезла, как туман жарким июльским утром.
— Грешен, мэм.

Она состроила недовольную мордашку.
— Пожалуйста, перестаньте называть меня «мэм». Я чувствую себя английской королевой, и хоть эта леди и заслуживает всяческого уважения, я ни за что в жизни не стала бы носить такие скучные платья.
Она откинулась назад, демонстрируя полоску плоского подтянутого живота, который оставлял открытым короткий темно-синий топ с широким воротником.
— Хорошо, мэм, — кивнул он и рассмеялся, спохватившись, — простите. Туго соображаю, вторые сутки на ногах.

— О, — ее мягкий рот округлился, она выпрямилась, ища взглядом свой пиджак и сумочку, — тогда мне, наверное, не следует вас задерживать.
— Да, — он потер переносицу. Кальперния поднялась, и он почувствовал острый укол сожаления, что не мог больше смотреть на нее сверху вниз. — И поскольку у нас больше нет поводов видеться, давайте увидимся без повода. В пятницу вечером, если вас устроит?
Кальперния наклонила голову, вьющаяся челка снова упала на высокий лоб.
— Я работаю в пятницу. Уик-энды — самые прибыльные вечера в клубах, — мягко сказала она, перекидывая через руку пиджак, — но во вторник было бы здорово.

Алек с облегчением выдохнул улыбаясь.
— Хорошо, во вторник. Я заеду к семи?
Она кивнула.
— Да, но место я сама выберу.
— Конечно, — он пожал плечами и, спохватившись, спросил, — мне нужно будет иметь в виду какой-нибудь особенный дресс-код?

Кальперния лукаво улыбнулась.
— Как ни жаль это говорить, но лучше не надевай эту оранжевую форму.
— Учту, — улыбнулся он, глядя вниз, на видневшийся из-под халата вымазанный кровью и грязью комбинезон, — но у меня еще сменная есть.

Она с притворной строгостью погрозила ему пальцем и положила ладонь на ручку двери.
— До встречи, Алек, — его имя, когда его произносила она, оказывается, звучало совершенно по-другому.
— До встречи, — откликнулся он, и добавил когда дверь за ней уже закрылась, — Кальперния.
Имя прокатилось по языку словно леденец с восточного базара — сладкий, но с хорошо ощутимой ноткой чего-то острого внутри.

— Ну так что, — Диана возникла из ниоткуда, стоило ему только закрыть дверь смотровой, — мне ждать жалобы на персонал?
Алек помотал головой. При виде привычного для приемного покоя галдежа и толпы ожидающих врача пациентов усталость последних суток навалилась на него с удвоенной силой.
— Отлично! — Диана пометила что-то в своем неизменном планшете с бумагами. — У меня к тебе еще один вопрос. Сьюзен слегла с гриппом, мы раскидываем ее дежурства. Пятница или вторник?
Он потер переносицу, пытаясь сообразить какой сегодня день недели. Получалось, что четверг.
— Пятница, — кивнул он, — во вторник у меня свидание, — и поплелся к переходу в крыло где располагалась H.E.M.S. на ходу стаскивая с себя халат и верх комбинезона.


Продолжение следует

[Johny Boy]

Оооо! градус прекрасности повышается!

С журналистами запретили разговаривать под угрозой увольнения, но от необходимости писать отчеты, рапорты и давать показания это ни в коей мере не избавляло. Алек как раз покинул кабинет главврача, где юристы, специалист по связям с общественностью и скромно промолчавший всю встречу представитель профсоюза допрашивали его часа три гоняя по малейшим подробностям того вылета. Алек был свято убежден, что они сделали все что смогли и даже больше, но больница хотела подстраховаться на случай судебных исков. Злой и выжатый, как лимон, он не особенно обрадовался, заметив торопившуюся к нему Диану.

класс! Реалистичный момент, прочувствовала по полной как Алеку нелегко - в сериале тоже об этом было

— Вполне хорошо, — она улыбнулась, разглаживая воображаемые складки на белых брюках. Алеку на миг стало интересно носит ли она платья.

!!!! Такой живой момент прекрасно написано, персонажи как живые

— И поскольку у нас больше нет поводов видеться, давайте увидимся без повода. В пятницу вечером, если вас устроит?

Алек умничка )))) узнаю этот юмор )))

— мне нужно будет иметь в виду какой-нибудь особенный дресс-код?

Кальперния лукаво улыбнулась.
— Как ни жаль это говорить, но лучше не надевай эту оранжевую форму.

Кальперния тоже за словом в карман не лезет

Автор, не останавливались, прошу!

[Гость]

Замечательная 2-я часть, спасибо. Предвкушаю их свидание.

[Гость]

Предвкушаю НЦу! Если автор, конечно, будет так добр

Заказчик

[Гость]

Автор, алло-алло, вы нас не покинули? Ммм? (

заказчик

[fanon]

Исполнение 1 Часть 3/?
530 слов

— Могу я спросить, что тогда случилось?
Кальперния подняла удивленный взгляд от вафельного стаканчика, на верхней губе у нее блестела полоска мороженного — какой-то невообразимой смеси ананаса ванили и манго.
— Прости, я кажется не очень тебя понима… — начала было она, и губы ее снова округлились в мягком «о», когда она сообразила.
Вечер стоял теплый, воздух лип к коже после кондиционированной прохлады заведения, где они ужинали. Вокруг увешанных сотнями фонариков крон раскидистых старых каштанов метались стремительные тени мотыльков. Где-то совсем рядом шумели автобусы, вовсю давилась гудками пробка на Уэстуэй Роад, гудели голоса и гремела музыка, но бархатные летние сумерки окутывавшие этот уголок парка создавали иллюзию уединенности.

Кальперния медленно облизала губы, вертя стаканчик в пальцах. Подвески на тонкой цепочке браслета позвякивали в такт движениям ее руки.
— Я думаю, можно сказать, что случилось недопонимание, — в конце концов, ответила она.
Алек сунул руки в карманы брюк:
— Выглядело скорее, как нападение с отягчающими.
— Звучит так, словно ты профессионал, — она развернулась вперед спиной и снова куснула стаканчик.
— Ты не представляешь сколько рапортов для полиции я заполняю в неделю.
Кальперния лукаво вздернула брови и Алек сморщился, глядя, как ее высоченные каблуки погружаются в пыльный гравий дорожки.
— Пожалуйста, не могла бы ты? — он покрутил в воздухе пальцем, показывая «развернись».
— Не могла бы я что?
— Не могла бы ты идти нормально?

Она расхохоталась, запрокинув голову. Длинное белое горло казалось золотистым в свете фонарей, между ключиц поблескивала подвеска-капля.
— Я стольких вещей не делаю нормально, — она посмотрела на него из-под растрепанной каштановой челки, — ходьба — это такая мелочь по сравнению с остальн… — неудачно поставленный каблук поехал в сторону, вафельный стаканчик плюхнулся на гравий, но Алек успел крепко ухватить ее повыше локтя, удерживая на ногах.
— Я знаю, Кэльпи, — тихо сказал он. По ее пальцам стекали капли пролитого мороженного. Она молчала, опустив голову, и Алек жалел что не мог разглядеть в полумраке выражения ее лица. — Так что тогда случилось?


— Я уже сказала — недопонимание. Люди видят что-то… кого-то красивого, необычного, яркого и они хотят это для себя, но в итоге оказывается, что далеко не все готовы к необычности. Далеко не все понимают.
— Я понимаю.
Кальперния медленно подняла голову, встала ровнее, напоминая, что — по крайней мере, на каблуках — она его самую чуточку выше. Свет фонариков очертил овал ее лица, выхватил из темноты края пушистой челки и кончик носа.
— Я так часто это слышала.
Алек ослабил хватку, но руки не отнимал.
— Наверное, здорово, что на этот раз это правда.

Она некоторое время молчала, потом пошевелилась, потянув на себя руку, и Алек тут же разжал пальцы. Кальперния неловко полезла в сумочку одной рукой в происках платка, и он протянул ей свой. Девушка взяла его и, помедлив, принялась оттирать с ладони сладкие потеки.
— Ты не знаешь меня.
Алек улыбнулся.
— Я пытаюсь.

Она вдруг вздернула голову и кивнула:
— Хорошо, попытайся. Вот, — она сунула ему в руку плотный кусочек картона. На темном фоне в таком освещении ничего невозможно было разглядеть. Алек недоуменно нахмурился.
— Клуб «Феникс», в воскресенье в семь мы презентуем новую программу. Приходи к восьми. На фейсконтроле будет спроси Мэтта. Он тебя пропустит.
— Хорошо, — Алек пожал плечами, убирая карточку в карман, — отвезу тебя домой?
Но Кальперния покачала головой:
— Увидимся в воскресенье, — и пошла к проезжей части вскинув руку навстречу вереницам ползущих авто.
Алек дождался когда такси, в которое она села, отъедет и пошел к оставленной у ресторанчика машине.



продолжение следует

[Johny Boy]

Прекрасно но мало!)))

[Гость]

Очень-очень мило, но и правда маловато.)

[fanon]

Исполнение 1. часть 4\5
960 слов

Неделя выдалась... Впрочем, как давно понял Алек, любая неделя в H.E.M.S. какой-нибудь да выдавалась. Когда-то давно, когда они только начали работать с Назом, они в шутку составили что-то вроде шкалы Рихтера для обозначения напряженности и сложности вызовов. И давно вывели закономерность: если в понедельник получалась цифра не ниже «шести», то все — к концу недели «градус» стабильно повышался. Этот понедельник начался с «семерки». Пятница для Алека закончилась в десять утра субботы.

Оказавшись, наконец дома, он заглянул в холодильник, опрокинул в себя полпинты молока — в горле саднило от дыма — попытался не уснуть в ванне, уснул в ванне, проснулся через полтора часа мокрый и замерзший, добравшись до спальни, залез под одеяло прямо как был — в промокшем полотенце на бедрах — и отрубился на следующие двадцать четыре часа.

Из постели он выполз к двум пополудни в воскресенье, и то потому, что мочевой пузырь настоятельно требовал опорожнения. Из зеркала на него смотрела бледная тень себя самого с всклокоченными и прилипшими с одной стороны к голове волосами, трехдневной щетиной и разводами сажи на лице и шее там, где заканчивался ворот форменной футболки. В кухне звякнула кофеварка. Он вздохнул, открыл краны, наполняя ванну снова, и пошел за кофе. В окна бил до омерзения жизнерадостный солнечный свет и Алек с облегчением спрятался от него за открытой дверцей посудного шкафа. Уставясь в его пыльные недра он попытался сообразить оставалась ли у него чистая посуда, или была только та, что в посудомойке. Посуда оставалась. Он вытащил кружку с Биг Беном, невесть кем подаренную когда-то. Подумал еще немного и поменял ее на бульонницу.
По-настоящему пришел в себя он только через полчаса, лежа в горячей воде и допивая вторую чашку кофе.

Клуб «Феникс» располагался на Хоктон сквер, припарковаться тут после шести, когда в большинстве клубов начиналась вечерняя программа, было непросто а уж в начале девятого и вовсе не реально. В конце концов, Алеку пришлось проехать чуть дальше, встать на платной стоянке и возвращаться пешком. Отовсюду доносилась музыка, раздавался смех, отсветы ярких вывесок создавали на плитах тротуара сюрреалистические шедевры и окрашивали бродящую от клуба к клубу толпу в цвета в цвета, которые увидишь разве что в галлюцинациях. На улице, не стесняясь, обжимались создания любого пола и возраста, в переулках также без стеснения трахались. Лондон тусовался.

Мэтт оказался, вопреки ожиданиям Алека, не накачанным бритоголовым мордоворотом: ростом с него самого, с аккуратной стрижкой и сухопарым сложением он напоминал скорее бухгалтера. Услышав имя Кальпернии, он молча кивнул, и открыл дверь. Внутри было еще более шумно чем снаружи. Гремела музыка: какой-то популярный мотив. За световым пультом, судя по то вспыхивающим то гаснущим без всякого порядка софитам, был либо кто-то вконец обдолбавшийся, либо эпилептик. На танцполе в экзотической смеси чего-то чувственного и разнузданного билась разноликая толпа. В соседнем помещении на ярко освещенном подиуме, выдававшемся далеко в зал словно форштевень корабля тоже шло какое-то действо: молодая пара — Алек при всем своем опыте затруднился назвать вот так, с налету их гендерную принадлежность — кружились, то сплетаясь, то размыкая объятия. Мотив был чересчур попсовый на вкус Алека, но пластика и хореография ему понравились. Он взял себе в баре безалкогольный мохито, немало удивив пытавшегося заигрывать с ним бармена, и, найдя уголок напротив сцены, оперся о перила, поглядывая вокруг в поисках Кальпернии.

Кружившаяся на сцене пара — приглядевшись, Алек решил, что это обычная девушка и парень-трансгендер — завершила выступление, слившись в эффектном поцелуе. Зал разразился овациями, свистом и улюлюканиями. На сцену полетели цветы, купюры и даже чьи-то скинутые в порыве искреннего восхищения красные кружевные трусы.

— Привет. Скучаешь?
Алек повернул голову. У улыбавшегося ему создания был короткий ежик выкрашенных в иссиня — платиновый цвет волос, сетчатый топ, не скрывавший полное отсутствие груди, пятнидсантисантиметровые каблуки, короткая юбка и ноги с развитой по мужскому типу мускулатурой.
Алек покачал головой:
— Жду кое-кого, извини.
— Жаль, — протянуло создание и, окинув его напоследок оценивающим взглядом, растворилось в толпе.
Алек улыбнулся в край высокого бокала с мохито.

Музыка смолкла и доносящееся с танц-пола в соседнем помещении ритмичное «бум-бум» стало отчетливо слышно. Лучи света из прожекторов, как по команде метнулись к подиуму. Тяжелый бархатный занавес, усыпанный блесками, таинственно заколыхался.
— А сейчас, — раздался где-то под потолком голос ведущей, — на сцену выйдет наша прекрасная гостья из-за океана. Встречаем Кальпернию!

Зал приветственно взревел. Свет погас и вспыхнул снова, очерчивая на сцене круг, в центре которого возвышалась фигура в строгом темном плаще с поясом, поблескивающих лаковых сапогах и кокетливо сдвинутой набок фетровой шляпе, из-под которой виднелись концы светлых волос. Алек в общем-то подозревал что именно на сцене ока и окажется, так что гораздо больше его удивил нестареющий гимн сексуальности «You can leave you hat oh» Джо Кокера грянувший из колонок.

Кальперния двигалась по-другому. Милая девушка с трогательными нарочито женственными повадками исчезла и на ее месте была излучающая сексуальность и доступность дива. В точном соответствии со словами песни, Кальперния распустила поясок и устроила целое представление из расстегивания каждой пуговицы, ослепительно улыбаясь, изгибаясь всем телом и собирая ободряющие выкрики, свист и хлопки, прежде чем распахнуть полы и позволить пальто упасть с плеч. Зал заулюлюкал, горячо одобряя маленькое красное, целиком сотканное из блесток, платье.

Застежка была сзади и трое парней чуть не подрались, когда она, соблазнительно прогнувшись в спине, опустилась на колени на краю подиума, кокетливо предлагая помочь ей его расстегнуть. Под платьем оказались узкие черные шорты в обтяжку и такой же топ. Весь третий куплет Кальперния провела на выступающем в зрительный зал конце подиума, демонстрируя соблазнительные изгибы, раздавая воздушные поцелуи и заигрывая с любым оказавшимся в пределах досягаемости. Ей совали цветы, деньги, кто-то торопливо расстегивал штаны. Уходя под финальные аккорды, она, кокетливо дернув плечом, бросила в зал шляпу. Аплодисменты были настолько бурные, что Алек не сразу понял, что подошедшая к нему девушка в униформе, представляющей собой странную смесь между костюмом горничной и школьницы из секс-шопа, подергала его за рукав.

— Ты Алек? — спросила она низковатым для девушки голосом и когда он кивнул, показала в сторону служебного выхода, — тебя там ждут. Шестая гримерка.

[fanon]

Исполнение 1. Часть 5/5
1000 слов

Алек протолкался через разгоряченную толпу — на сцене уже объявляли следующий номер — и с некоторым облегчением закрыл за собой неприметную дверь с надписью «только для персонала», отделившую его от гремящей музыки. Узкий коридор петлял по зданию и за каждым поворотом скрывались двери гримерок — плотно закрытые или распахнутые настежь. Выпорхнувшая из-за одной такой фея — с большими едва помещающимися в коридоре крыльями — хихикнув, унеслась вперед. Дверь шестой была приоткрыта. Он шагнул внутрь, и тут же наткнулся на взгляд Кальпернии: она сидела у гримерного зеркала, промокая салфетками пот с груди. От салфетки на коже оставались блестки. Густо подведенные глаза смотрели томно и вызывающе одновременно. Ярко накрашенный рот притягивал взгляд. На ней все еще был парик: длинное безупречно платиновое каре.

— Ты опоздал, — сказала она, медленно оборачиваясь.
Алек пожал плечами.
— Не сразу смог припарковаться.
— Что скажешь? — она поднялась, все еще двигаясь, как на сцене: с хищной вызывающей сексуальностью.
— Хороший выбор песни.
Она медленно кивнула, прикусывая губу.
— Я знала, что ты оценишь.
— Я, — начал было Алек, но дверь, которую он прикрыл за собой, распхнулась.
— Дорогуша, ты была великолепна! — прощебетала, заглядывая внутрь, темнокожая танцовщица, из одежды на которой были одни бусы.
Кальперния улыбнувшись, помахала рукой, открыла было рот, но дверь толкнули снова:
— Такие овации! Все были в восторге! — на этот раз Алек не разглядел говорившего, но в улыбке Кальпернии обозначилась некоторая натянутость.

Он взъерошил волосы:
— Тебе еще долго?
Она покачала головой:
— Нет, это был последний номер.
— Хорошо, — Алек кивнул, — тогда я подожду в машине.
— Не стоит, я готова, — она натянула на себя давешнее пальто, прямо поверх шорт, сапог до бедер и топика и с вызовом посмотрела на него.

Всю дорогу до дома Алека в Илинге она молчала. Свет фонарей скользил по ее фигуре, вспыхивая искрами в волосах платинового парика, на голяшках лаковых сапог и ласкал видневшееся из-под распахнувшейся полы пальто бедро, затянутое колготками в крупную сеточку. Цоканье ее каблуков прозвучало непривычно в его чопорном тихом районе.

— Хочешь чего-нибудь? Чай, содовую? Пиво? — спросил он, запирая дверь и зажигая свет на просторной кухне.
Она последовала за ним, выглядя в своем броском сексуальном наряде неожиданно поникшей и неприкаянной. Каблуки звонко цокали по плитке на полу.
— Я такая какая есть, Алек, — она развела засунутыми в карманы пальто руками, — это то, чем я занимаюсь, и я не перестану…
— Хорошо, — он встал перед ней, заложив большие пальцы за ремень в шлевках джинс.
Она склонила голову набок, светлые пряди парика скользнули по широкому воротнику.
— Я не понимаю…
— Тебе не надо меня эпатировать, Кэльпи. Тебе не нужно бросать вызовы и доказывать, что ты желанна, чтобы меня заинтересовать, — он мягко коснулся кончиков волос ее парика, — я не из тех, кто может оценить красоту бабочки, лишь когда она пришпилена в красивой коробке. Я вижу ее и так.

Он притянул девушку к себе, накрывая губами ее алый, ярко накрашенный рот. Она тихо выдохнула, прижимаясь к нему всем телом, горячий отклик которого, уткнувшийся ему в бедро, было трудно не ощутить. Алек прикусил ее нижнюю губу и медленно отпустил.
— Спальня направо по коридору. Пальто можешь оставить тут, я не прочь снова полюбоваться на тебя сзади.
Кальперния рассмеялась.

Одетая как ожившая сексуальная фантазия и робко скользившая пальцами по разбросанным на комоде в его спальне медицинским журналам и книгам, она побуждала у Алека желание обнять и не отпускать никогда. Он коснулся ее пальцев, пряча в своей ладони ее руку, прижался к ней сзади всем телом, зарылся носом в волосы и досадливо рыкнул: парик пах химией и чем-то искусственным. Алек потянул за пряди, и Кальперния вскинула руки:
— Постой, я сам…
— Молчи, женщина, — прервал ее Алек, стаскивая парик и заодно тонкую плотную сеточку, удерживавшую собственные волосы Кальпернии.

Он развернул ее лицом к себе, медленно, словно распечатывая подарок, расстегнул ее маленькие узкие шорты и потянул их вниз, вместе с колготками. У нее был длинный тонкий член и полностью депилированный пах. Сидя на краю кровати она смущенно и оценивающе смотрела на него, пока Алек снимал с нее высокие сапоги, так словно все еще сомневалась. А потом вздохнула и сняла с себя топ тоже.

Кожа на внутренней стороне бедер у нее была мягкая и нежная, и она смешно поджимала накрашенные красным лаком пальчики на ногах, когда Алек касался ее члена носом или языком и тихо охала так, что ее хотелось дразнить и дальше. Но у него была идея получше. Кальперния издала удивленный звук, когда Алек уложил ее перед собой набок на прохладные простыни, свел ее чуть согнутые в коленях ноги вместе и прижался к ней всем телом, толкаясь напряженным членом между ее плотно сведенных бедер. Член скользнул между ляжек легко, а в следующую секунду Кальперния напрягла бедра, усиливая давление, и пришел черед Алека стонать. Он притиснул ее к себе крепче, прижимаясь каждой выпуклостью своего тела к каждому изгибу ее, положил ладонь ей на грудь и принялся двигаться во все ускоряющемся темпе, пока она не забилась у него в руках, то подаваясь навстречу, то выворачиваясь чтобы усилить трение собственного члена о сползшие простыни и обмякла.

-/-

Трезвон будильника поднял Алека, как обычно, в будние дни в начале восьмого. Он сполз с кровати, на ощупь добрался до ванной и, только нажав на слив унитаза, понял, что в доме пахнет свежесваренным кофе.

Кухня была залита бившим в окна ярким солнечным светом. Кофеварка тихо фыркала, выплескивая в кофейник последние капли, рядом на тарелке лежала горка тостов и стояла вазочка с джемом. Кальперния с кружкой дымящегося кофе в руках сидела в старом плетеном кресле, доставшемся Алеку от прежних жильцов, поджав голые ноги и словно кошка довольно щурилась на солнечный свет. На ней был старый растянутый вязаный кардиган Алека с деревянными пуговицами и его носки. Один сполз, обнажая трогательную щиколотку. Он привалился к косяку. Запах кофе помог проснуться.
— Доброе утро.

Кальперния обернулась.
— Доброе, — она улыбнулась лукаво и как-то тихо. В ней не чувствовалось больше того нервозного стремления что-то доказывать, которое Алек заметил раньше, — хороший дом.
Алек пожал плечами.
— Я тут только ночую. Работа.
Она, нахмурившись, поискала взглядом часы.
— Тебе пора?
— Нет еще. Наз меня подберет через час.
Кальперния прикусила губу.
— Мне лучше вызвать такси…
— Тебе есть куда спешить?
Она сглотнула, опустила глаза в кружку, снова подняла их.
— Нет, сегодня нет.
Алек пожал плечами.
— Тогда оставайся.
Она помедлила.
— А завтра?
Алек улыбнулся:
— Вот завтра и подумаем, — и, стащив с тарелки тост, пошел собираться на работу.

[Гость]

Автор, я в полном восторге! Какая же прелесть.
Буду ждать проду.

[fanon]

Буду ждать проду.

Напрасно. Извините, но это конец.
а.

[Johny Boy]

Впрочем, как давно понял Алек, любая неделя в H.E.M.S. какой-нибудь да выдавалась.

Это было здорово!!! Спасибо, автор, впервые читаю про этот пейринг, вы смелый и одаренный райтер

[Гость]

Напрасно. Извините, но это конец.
Ой как жалко.(
Ну что ж, спасибо за чудесную работу.

[Гость]

МУРРРРРРРРР! Заказчик урчит как трактор, сбылась мечта, Алеку додали красоты и любви!
Неожиданно что Кальперния еще до операции, получился фактически слэш
Спасибо!

[Kitsune-chan]

господи, додали, Автор!

[Johny Boy]

Kitsune-chan, гифка отражает

[Гость]

Дорогой автор, я что-то не нашел вас в деаноне? Покажитесь?

[006 сткглм]

ну показываюсь.

[*Bacca*]

О!

[*Bacca*]

О!

[Johny Boy]

006 сткглм, очень внезапно!

[Johny Boy]

006 сткглм, очень внезапно!

[неслучайный гость]