[RA fest]

Джон Торнтон

Ласкать себя, представляя, что Маргарет делает ему минет. Противоречивые эмоции - любовь к приличной девушке и желания, возможные лишь к шлюхам.

@темы: выполненная заявка, гет, North and South – Джон Торнтон, ТУР IV

Comments

[fanon]

Заказчик, скажите, а вы же не против гетного развития вашей заявки?

[fanon]

Ну.. как бэ предполагалось, что Маргарет женщина. Куда уж тут от гета денешься.


заказчик

[fanon]

Ну а вдруг вам только дрочащего Торнтона подавай, а непосредственно секс - за кадром? )) Я острожный автор - предпочитаю уточнять такие детали.

[fanon]

ого! так вы хотите..... мне будет любопытно почитать любой вариант. Жду с нетерпением))

заказчик

[fanon]

мне будет любопытно почитать любой вариант. Жду с нетерпением))

Насчет сроков не знаю (наверное в понедельник), но исполнение непременно принесу!

[fanon]

ждемссс..)))
з.

[fanon]

Исполнение 1 (мини, 1238 слов)
1) не тот автор что писал камменты выше
2) не люблю Маргарет Хейл
3) не то, что хотел заказчик



Воспоминание о мисс Хейл бесстыдно, на виду у всех обнимающей на вокзале мужчину, неотступно преследовало мистера Торнтона на протяжении всего пути по пустынным в столь поздний час улицам Милтона. Он дважды был готов отказаться от цели своего путешествия, но мысли его вновь и вновь обращались к сцене, невольным свидетелем которой он стал, порождая в его душе такую бурю эмоций, что он всерьез опасался, будет ли в состоянии завтра вести дела, если не даст этой буре шанс изжить самое себя. Копыта его коня дробно стучали по разбитой мостовой, расплескивая отблески фонарных огней в темных лужах, какие нередки были в этой части города, где при свете дня шла бойкая торговля отрезами сукна и ситца, а под покровом ночи, когда витрины закрывались ставнями, а двери лавок запирались, можно было найти товар совсем иного рода.

Мистер Торнтон остановил коня у трехэтажного особняка на углу — здания ничем не примечательного, и освещенного в столь поздний час лишь небольшим фонариком в портике у входа, да редким лучом света, пробивавшимся сквозь плотно задернутые портьеры в окнах комнат первого этажа. Бросив поводья подбежавшему слуге, мистер Торнтон вошел в гостеприимно распахнувшиеся при его приближении двери. В малой гостиной, какую в заведениях подобного рода используют для джентльменов не желающих встретиться лицом к лицу со знакомыми, его ждала сама хозяйка заведения.

Мадам Генриетта даже в свои сорок могла пленить чарами, каковыми женщина ее рода занятий обязана бывает не столько красоте, сколько знанию мужчин и умению подать себя равно и балованной кокоткой, жеманно хлопающей любовника по руке свернутым веером, и леди заподозрить в каковой владелицу борделя не смогла бы ни одна дама в лучших гостиных Милтона случись мадам Генриетте там оказаться. Вот и сейчас, будучи весьма осведомлена о привычках и предпочтениях своего гостя, она, не допуская ни малейшей фамильярности или кокетства, осведомилась о том, угодно ли будет мистеру Торнтону вновь увидеться с Жанетт и, получив утвердительный ответ, велела слуге проводить джентльмена наверх, заверив, что тотчас пришлет девушку.

Ковры глушили звуки шагов, мягкий свет ламп словно бы скрадывался тяжелыми складками портьер, вычурными завитками на дорогих бордовых обоях и гладкой поверхностью панелей из темного дерева, какими был отделан коридор второго этажа. Когда слуга с поклоном прикрыл за собой дверь комнаты, мистер Торнтон подошел к столику, где стоял графин с бренди, залпом опустошил один бокал, вновь наполнил его янтарным напитком и опустился в тяжелое кресло.

Ждать долго ему не пришлось. Спустя несколько минут дверь отворилась и в комнату вплыла Жанетт. Белокожая обладательница темных глаз, пухлых губ и округло-мягких форм была далеко не дурнушкой, но и самой эффектной девушкой в заведении мадам Генриетты считаться тоже не могла. Впрочем, это не имело для мистера Торнтона никакого значения, ибо в облике ее его привлекали не столь достоинства или недостатки, сколь схожесть черт с той, что уже дважды так жестоко ранила его сердце.

— Мистер Торнтон, — проворковала Жанетт низким грудным голосом, — такое наслаждение вновь вас видеть.

Однако она не тронулась с места, безошибочно угадав за несколько предыдущих визитов, что джентльмену нравилось повелевать ею. На ней было весьма откровенное платье из светло-розового муслина, отделанного кружевом и лентами, но она прикладывала всевозможные старания, чтобы держаться как порядочная девушка, и эта смесь напускной добродетели в повадках и откровенного бесстыдства наряда кружила мистеру Торнтону голову так, словно он залпом ополовинил графин с бренди.

— Подойди, — велел он, и Жанетт с готовностью подчинилась. Встав между раздвинутых колен мистера Торнтона так, что даже сквозь плотную ткань брюк он ощущал тепло ее мягких округлых бедер, она опустила глаза. В подобной близости свидетельство того, какое впечатление производят на мистера Торнтона поведение ее и облик, никак не могло укрыться от ее взгляда, и ее грудь, умело подчеркнутая лифом платья взволнованно вздымалась.

Мистер Торнтон поднес к губам бокал, сделал долгий глоток, и кивнул:

— На колени.

Жанетт опустилась с грацией свойственной опытным куртизанкам, умеющим доставлять наслаждение каждым своим движением и жестом, и, хоть пальцы ее чересчур ловко для той роли, каковой она так старалась придерживаться, справлялись с многочисленными пуговицами и застежками, мистер Торнтон не нашел повода для возражений, особенно когда высвободив его мужское естество из плена плотной ткани, Жанетт взяла его в плен своих восхитительных, пухлых губ. Ее старательно склоненная голова, плавный овал лица, тени от ресниц на нежных щеках, пряди выбившиеся из собранных в высокую прическу волос остро напомнили мистеру Торнтону о мисс Хейл, а вместе с мыслью о ней, пришло и воспоминание о сцене, свидетелем которой он стал, проезжая мимо вокзала. Обида, какую мисс Хейл ему причинила; ее надменный отказ; высокомерная гордыня с какой она держалась с момента своего приезда в Милтон; неизменная вежливая холодность с какой она относилась к нему, так, словно он — умелый фабрикант с безукоризненной репутацией и целым состоянием в ее глазах был не более чем торговцем, аршинником, недостойным даже взгляда такой леди, как она — все это вскипело в крови мистера Торнтона, затмевая разум, высвобождая инстинкты обычно ему не свойственные.

Он зарылся пальцами в густые волосы Жанетт, собранные в высокий шиньон на затылке, закрыл глаза, представляя на ее месте ту, что его отвергла, напряг пальцы, не давая ей отстраниться, и толкнулся во влажную, горячую глубину ее рта.

— Ваша гордыня, мисс Хейл... — Прорычал он, едва сознавая, что говорит вслух, — ваша надменность... Ваше презрение... Ваша заносчивость при вашей нищете… — Слова сыпались как обвинительный приговор в устах непреклонного судьи, как гвозди заколачиваемые в крышку гроба, и каждое сопровождал толчок бедрами и стон Жанетт, которой приходилось раз за разом расслаблять горло. — и ваше ханжеское лицемерие мне осточертели, мисс Хейл!

Слова выплеснулись ровно в тот же момент, что и семя, и прокатившийся по венам мистера Торнтона жар, подобно пламени способному в один миг пожрать целый ткацкий цех, оставив от кип товара, станков и людей только пепел и почерневшие стены, выжег из его сердца снедавшие его тревоги, томление и обиду.

Отстранившаяся Жанетт, украдкой промокнувшая губы батистовым платком, подняла на мистера Торнтона взгляд, полный томного лукавства, и коснувшись его руки своими ловкими тонкими пальчиками, произнесла, понизив голос до интимного шепота:

— Вы должны наказать меня, мистер Торнтон. За то, какой ужасной надменной, заносчивой гордячкой я была… — ресницы ее затрепетали, но тем не менее она чутко следила за малейшей реакцией на каждое свое слово, и убедившись, что все они попали точно в цель, продолжила:

— За мои дерзкие слова. За то, что осмелилась пренебрегать таким выдающимся джентльменом, как вы, мистер Торнтон. Накажите, умоляю вас, накажите меня… —

С каждым словом она склонялась все ближе, покуда тепло ее кожи не стало ощутимо даже сквозь плотную ткань сюртука, пока мистер Торнтон не начал различать каждый ее вдох на своей коже, а аромат ее духов не раздразнил его обоняние, как близость ее тела раздразнила его плоть.

Мистер Торнтон повернул голову и, почти касаясь нежной мочки ее уха губами, прошептал:

— На кровать. Живо.

-/-

Несколько последующих дней мистер Торнтон прислушивался к себе с некоторым удивлением. Часть его — принадлежавшая джентльмену, за всю свою жизнь не допустившему ни единой дурной мысли ни об одной женщине, как бы низко та ни пала — ужасалась словам, вырвавшимся в момент крайнего душевного и телесного напряжения, и терзалась муками совести. Но другая часть — та, что принадлежала хладнокровному и расчетливому дельцу, всегда твердо знающему какой процент прибыли и в какой срок ожидать с пущенного в оборот капитала — эта часть, отодвинув переживания и впечатления, словно бы помимо его воли принялась оценивать и взвешивать ситуацию с мисс Хейл, ровно так, как он оценивал и взвешивал все риски и выгоды перед тем, как взять в банке ссуду. И потому, когда инспектор Мейсон, встретив его в переулке у фабрики, спросил совета о показаниях свидетеля, опровергающего показания мисс Хейл, мистер Торнтон, пожав плечами, ответил:

— Вы представитель закона, инспектор, вы должны делать то, что должны, — и прикоснувшись к краю шляпы, продолжил свой путь.

[Гость]

*мимокрокодил-не-заказчик обмахивается газеткой, выпадая из обморока, потому что уже и не надеялся ни фига*
Но ведь преступно мало, автор! Преступно мало!!!!!
Я как бы догадываюсь, как именно мистер Торнтон наказывал Жанетт! Но как бы хотелось побольше подробностей, автор, миленький, вы же все понимаете, да?!

ВОУ!ВОУВОУВОУ! Автор,

[Маграт]

Горячо!

— Ваша гордыня, мисс Хейл... ваша надменность... Ваше презрение... Ваша заносчивость при вашей нищете… и ваше ханжеское лицемерие мне осточертели, мисс Хейл!

ааааа, плюсмнога! ))))

автор, спасибо!

[fanon]

Даааа...это совсем не моя заявка, но мне понравился ход ваших мыслей, автор)))

Бедняжке Маргарет в этой вселенной не повезло))) Большое спасибо , автор))

Но надеюсь и мою заявку кто-то исполнит
заказчик